Форум » Дворец черного сапфира » Бальная зала. » Ответить
Бальная зала.
Мадемуазель Нуар: ...
Ответов - 24, стр:
1 2 All
Schatten: Бал! Бал! Бал! Ах, сколько прелести, сколько торжества и красоты в этих балах! Как прекрасны шелка, ниспадающие к полам, как изысканны корсеты! Как строга осанка и величественен взор! Ароматы дорогого парфюма смешиваются с мелодичной музыкой оркестра... Высокие прически, пышные платья, веера... хищный взгляд, праздничные камзолы, блестящие туфли... Толпы людей, представителей высших сословий, незаметно, да все же заполняли пустое доселе пространство зала... Все они, переполненные слухами и сплетнями, трепещущие от желания скорее бы лицезреть королевскую чету Аломонии, собрались здесь. Во всем своем величии и красе. Дамы перешептывались между собой, то смущенно прикрываясь веерами, то недоуменно всплескивая ладонями. А кто-то, не обращая внимания не сплетни, кокетничал с молодыми виконтами или, наоборот, с пожилыми, но очень обеспеченными графьями! Музыка играла, никто не танцевал, гости все прибывали и прибывали, а самых почетных из них все еще не было. Дамы возмущались, господа же сдержанно стояли, беседуя с кем-нибудь о мелочах или с самым неподдельным интересом разглядывая канделябры... Большая мраморная лестница, покрытая бархатным ковром с позолотой, вела на второй этаж, где кроме сияний свечей и зеркал в золотых рамах ничего не было видно.... хотя, пожалуй, самые наблюдательные могли в этом мерцании заметить тяжелые бархатные шторы насыщенного желтого цвета... именно оттуда должна была появиться королевская семья Виндарии. Лишь иногда выглядывала принцесса, с любопытством изучая пришедших, и крайне редко приоткрывали шторы принцы, язвительно высмеивая собравшихся старушек, все еще гоняющихся за большой любовью. Бал! Бал! Бал! Так утомительно его ожидание... и так утомителен он сам. Но все же, все же, как прекрасен, господа!
Даниель Далмаджи: Маэстро Далмаджи отчужденно созерцал прожилки мраморной колонны, хотя, справедливости ради, стоит сказать, что они интересовали его не больше, нежели царящая вокруг суета и - Небо упаси! - почетные гости. Придворный портретист пребывал в одном из своих меланхолично-отчужденных состояний, нежданно посетивших его с утра пораньше. В такие моменты он становился невыносимым, а точнее, невозможным собеседником - ибо беседовать не желал ни с кем и ни о чем, предпочитая углубиться в собственные мысли. Вдохновение покинуло его, краски вокруг выцвели, музыка терялась в какофонии голосов. Вздохнув, маэстро оторвал взгляд от мрамора и бегло осмотрел зал. Безумный маятник его настроения качнулся, принося в тишь и упадок ноты язвительности.
де Рибас: Де Рибас чувствовал себя несколько неуютно. В этом обществе он был человеком новым и периодически ловил на себе любопытные взгляды. Церемониймейстер громко возвестил имя маркиза ещё при входе в залу, тем интереснее было иным взглянуть на нового камергера. Но раздражало прежде всего не это. Сейчас придётся танцевать и всякими иными способами убивать время. Филипп никогда не любил подобные занятия. А главное, просто необходимо вести светские разговоры. Ужасно. Какой разговор можно вести с человеком, который вообще ничем не интересуется? А придётся, надо налаживать связи. Но это потом. Сейчас бал ещё не начался. Филипп медленно прохаживался вдоль стен. Их замысловатым узором покрывали переплетения золотых стеблей, листьев, цветов, птиц. Висящие друг напротив друга на противоположных стенах зеркала показывали в глади своего стекла ложный анфилады. Всё это отвлекало от мыслей предстоящем испытании – бале.
Даниель Далмаджи: Маэстро с интересом наблюдал за вошедшим - от взгляда художника не ускользнула некоторая нервозность, невзирая на медленные движения и - надо отметить - не очень досконально отработаную маску спокойствия. Де Рибас, маркиз, камергер - Даниелю было знакомо это имя - ему доводилось писать портрет одной придворной дамы, кажется, родственницы маркиза, особы весьма надменной и не внушающей доверия. О волевом характере Людвика Де Рибаса маэстро так же был наслышан. Любопытно, что из себя представляет сей член рода Де Рибас? Волевым и воинственным его назвать было бы сложно, скорее, отчужден и судя по высокому лбу и особому взгляду, увлечен больше науками, нежели придворными играми - будь то интриги политические или же любовные. "Вот, новый человек при дворе", - размышлял маэстро: "Видимо, начитан и неглуп, а происходящий фарс явно не входит в число его любимых занятий; что ж, ему придется нелегко здесь, пожалуй, съедят под красное сухое, как только окажется втянут в первую же интрижку - а окажется, наверняка". Сам маэстро без стеснения пользовался своим положением художника, отстраненного от мирских сует, и долгое время успешно обходил грязь придворного закулисья стороной. И на балах появлялся в исключительных случаях, ссылаясь то на болезнь, то на обилие работы, то на отсутствие вдохновения, и только когда Его Величество намекал на категорическую необходимость придворному художнику показать себя на светском рауте, Даниель смирялся и появлялся, сопровождая свое появление либо мрачной угрюмостью, либо утонченным, франтовским весельем. В этот раз король намекнул на подобную необходимость, впрочем, причина явиться на бал у Далмаджи была, своя собственная, от идей Его Величества далекая, и оригинальностью не отличавшаяся.
Олимпиада Войлак: "Как в золотой клетке..." - думалось маленькой девочке, теряющейся сейчас между высокими людьми. Да! Она была просто крошечной среди всех них... ее теснили высокие мужчины и пышные юбки не менее высоких дам! о, Боже, Боже... протискиваясь к дальнему углу, в надежде хоть там спрятаться, Олимпиада то и дело все кого-то ненароком толкала.... а ее голосок был едва слышен: -Простите... извините, пожалуйста... прощу прощения... извините! Прошу простить... мне жаль... - бормотала девочка, задевая то локтем чье-то бедро, то наступая на чей-то подол.. Где же ее принцесса?? девочке было очень страшно здесь без своей покровительницы, но почему-то именно ее послали в зал первой! зачем? Обстановку выведать? О, Боже, Боже... на глазах Липочки проступили слезы - как тяжело здесь было держать себя в руках, когда вокруг - звери. Да, да... так девочка называла жителей Виндарии...злые, завистливые, жадные, мстительные! Может, она судит о людях предвзято, но ведь все в Аломонии говорят о том, что хуже жителей этого государства могут быть только... только королевские дети. Вот их то Липочка боялась больше всего! С минуту на минуту они должны будут выйти, и девочка безумно боялась видеть их... "Трое... их трое! Они наверно очень страшные душой... наверняка у них злые глаза, - размышляла фрейлина принцессы Речель, - Говорят, что дофин очень высокомерен! Мне рассказывали, будто бы он высасывает одним лишь взглядом всю душу и энергию... да! При этом он всегда усмехается, всегда-всегда... а еще мне говорили, что он любит совращать молодых девушек, а потом бросает их в темницу!" С каждым мысленно проговоренным словом душа девушки все больше и больше трепетала, сердце болезненно сжималось - вот-вот и оно просто остановится! Вжавшись в уголок, Липочка наблюдала за людьми, пряча свой взгляд под розовым веером... "А про младшего сына говорят, что он разбойник! Вот ужас то, такой молодой, принц ведь, и разбойник... не может быть, не может быть. Мне рассказывали, что он грабил подчиненные ему деревни, убивал мирных жителей! И девушек... девушек он... ах! - При таких мыслях у Олимпиады даже ноги подкосились, - Слышалось мне, будто взгляд у него хищника, и оскал такой злой-злой... вот ужас то... мне надо обходить его стороной. Мало ли, он и меня убьет... О, Боже! кто знает?? Я не хочу умирать..." Девушка сжала неуверенно ладошкой розовую ленточку на корсете, тяжело вздохнув... рассудок мутнел, предвещая что-то ужасное! Скоро они выйдут, совсем скоро, а ведь очень-очень страшно - сердце вот-вот вырвется из груди! "Ах, ну что же это... говорила нам кухарка во дворце, что больше всего надо остерегаться девочкам принцессы Виндарии... вот уж кто, а эта, мне рассказывали, ужаснейшая женщина в мире! Как и мать ее, она такая же ведьма! Истинным колдовством занимается... О, Боже, Боже... - повторяла в мыслях своих Липочка, нервно сжимая веер, - Говорят, глаза ее просто убивают, а улыбка... нет-нет, ухмылка! из всей семьи, поговаривают, она самая жестокая... молодость свою сохраняет благодаря другим девочкам. Ах! Сколько же ей истинно лет?? Куда я попала?? Ваше высочество, ну где же Вы!" Переминаясь с ноги на ногу, леди Войлак испуганно рассматривала всех присутствующих в зале... а их было много, очень много! Сердце бешено колотилось, а страх нарастал и нарастал...
Мадемуазель Нуар: "Чем плох бал?" - спросите вы, - "Веселье, танцы, вино, приятные знакомства..." Так то оно так, да только если тебя насилу отправляют на сие мероприятие, а подобных этому в твоей жизни было предостаточно, то здесь не то, что нет желания, здесь даже самая простая улыбка натянута с усилием. Больше всего этим обречены венценосные особы - иногда не завидуешь их титулу. Как, собственно, не завидуют эти особы сами себе. Софи, как представительница герцогства Покинутых Озер, а именно как принцесса Виндарии, была обязана не только присутствовать на балу, но и демонстрировать всем свое веселье, подавая этим пример. Ей предстояло, как и принцам, выйти вниз, к принцессам и дофину Аломонии, чтобы поприветствовать гостей из другого государства. Что можно сказать? Только то, что сама мадемуазель была этому совершенно не рада. Она старалась не думать о том, как будет улыбаться Эмилю, а уж о первом танце она вообще старалась позабыть... дофин Аломонии, как почетный гость, удостоился чести вести первый танец. И, естественно, выбор ему из партнерш невелик - только мадемуазель Нуар. То, что сегодня принцесса еще более прекрасна, чем обычно, понимала и она сама. А как иначе, когда с самого утра вокруг тебя носятся неугомонные служанки и встревоженная матушка? Тут они даже из замарашки сделали бы красавицу! Огненные волосы убраны в невысокую и даже простую прическу, украшенную рубиновыми камнями и не более. Расшитый серебряными нитями красный корсет стягивал и без того тонкую, замученную талию мадемуазель, а от бедер ниспадала накрахмаленная юбка, страсно-красного цвета. Лишь нижние юбки были белыми, как и ленты на декольте платья. Зоркий взор ясных глаз, подведенный золотистыми тенями, и сдержанная улыбка алых, накрашенных вишневой настойкой, губ... Совершенно незаметно для гостей стояла она за тяжелой шторой, легонько отодвигая ее ладошкой, чтобы высунуть свой любопытный носик. Однако то, что она видела в зале наводило на нее противоречивые чувства. Стоит заметить, что все же в силу своего характера мадемуазель любила балы. Любила танцевать. Но только по собственному желанию и только с теми, к кому лежит душа... и поэтому ее молодую грудь раздирало неистовое желание бросить все к черту и пуститься танцевать с первым попавшимся очаровательным мужчиной, распивать вино из бокалов и смеяться!.. И не волноваться над тем, кто и что скажет, не задумываться над последствиями, и, главное, не вспоминать больше Эмиля! Но увы. От этих сладких мечтаний, которые сегодня не обещали сбыться, Софи легко вздохнула. -Милый мой братец... - с утомленной улыбкой обратилась она к Энклаву, который стоял подле нее и, очевидно, размышлял над чем-то своим. - Как Вы полагаете, батюшка сильно разгневается, если мы сбежим...? Нет, ну право! У меня нет желания видеть эти мерзкие лица! - с неописуемой ненавистью и едкостью отозвалась принцесса, отпустив штору и, положив неизящно руки на бока, состроила язвительную гримасу. - Ох, у Вас тут жарко, да и ночи совсем не красивые! А вот в нашем королевстве снег, снег... это, знаете, такое белое вещество... Ах!.. У Вас не такое вино, как у нас... - пародировала она принца и принцесс Аломонии. - Ужас, да и только! Неугомонная и заведенная принцесса продолжала возмущаться, осыпать "комплиментами" гостей, с каждым разом все сильнее и сильнее закипая... -А этот люд! Да ты только взгляни, сколько в каждом пафоса, сколько... ужас! - повторила герцогиня, отодвигая штору и указывая брату на заполненный гостями зал. - И все просто жаждут увидеть этого красавчика! Фи. Видала я такого красавца! Ты знаешь, да деревенский конюх и то красивее... о! Смотри-смотри, там наш художник! - внезапно оживилась принцесса, хлопая в ладони. - Ах, как бы мне хотелось хоть разочек с ним станцевать! - восклицала болтливая, еще совсем юная принцесса. - А это кто? Нет, определенно, знакомое лицо... или я ошибаюсь? Ах! Сколько неизвестных мне мужчин попадутся? Любопытно!... Опустив вновь штору, она снова обратилась к Энклаву, но уже с обворожительной улыбкой. Взяв его ладонь в свои пальчики и чуть сжав ее, от воодушевления чуть приподнялась на носочках. -Кстати, Вы сегодня очаровательны, брат мой! Неужто ради своей возлюбленной нарядились...? Смотрите мне, я ведь ревновать стану. - С некоторой лукавой угрозой сказала Росанджела. - Ах, да! А как я Вам сегодня? Я Вам нравлюсь? - она даже отошла, чтобы дать брату возможность увидеть полностью ее новый наряд, и к тому же легко покружилась на месте. - М?
Энклав Нуар: Юноша стоял рядом с сестрой и тоже оглядывал бальный зал, предаваясь своим мыслям... Он не любил балы. Не сказать, чтобы лютой ненавистью, но всё же старался бывать там пореже, ибо его сильно раздражали эти напыщенные и не очень умные гости, что сыпали пустыми комплиментами, глупо смеялись и умудрялись говорить много - и ни о чём. Энклав представлял себе такие мероприятия, как фальшивый драгоценный камень. Иначе говоря, бижутерию. Да, он может быть красивым, слепить глаза своим блеском, ничем не отличаться от настоящего... Но всё равно это пустая фальшивка, у которой имеется вид и форма, но отсутствует содержание. Так что, сами понимаете, никакой ярой нелюбви балы у юноши не вызывали, но и радости он от них не испытывал - просто очередная скучная обязанность аристократа... Юноша улыбнулся и ответил сестре: - Ну, милая сестрёнка... Если мы тихо сбежим, не познакомившись с гостями из другого королевства, то он будет...гм...не просто недоволен, а сильно недоволен. Я то вытерплю его крики, а вот хочется ли это слушать вам? А по поводу "милых" лиц, - тут Энклав позволил себе усмехнуться уголком рта. Похоже сестрёнка испытывала те же чувства, что и он. Уж как его раздражало всё здесь, хоть он и старался держаться и, поэтому, ответил дипломатично - Не судите их строго, милая сестрица. Эти бедные люди искренне полагают, что лучше их просто ну никого нет. Наверняка они с детства приучали себя к мысли, что они - пуп земли. Следовательно, у них очень узкий круг обзора. На слова о "красавчике" Энклав только пожал плечами. Он не был ценителем мужской красоты и предоставлял оценивать это девушкам. Всё равно они больше в этом понимают. Сам же Энклав считал, что если мужчина начнёт оценивать красоту другого мужчины, то он, скорее всего, любитель "запретных аристократических удовольствий". Юноша поморщился. Терпеть он таких не мог... Когда Софи принялась щебетать про "стольких неизвестных ей мужчин", юноша только улыбнулся глядя на неё. Да, сестрица всегда отличалась красотой и у неё наверняка было много поклонников. А когда принцесса взяла его за руку и высказалась насчёт очаровательности его наряда, юноша оглядел себя. Как каждый солдат, пусть и аристократ, юноша всегда одевался сам, без помощи слуг. Одет он был в свои любимые цвета: Чёрное с серебром. Камзол из чёрного сукна очень высокого качества, отделанного серебряной вышивкой и серебряными галунами. Пуговицы были тоже серебряными. Брюки из того же материала, чёрного цвета. Чёрные сапоги с серебряными пряжками. Волосы юноши были перехвачены сзади чёрной лентой. Некоторым его вид мог показаться странным и, даже, траурным, но те, кто знал его привычки, относились к этому спокойно. Правда иногда ворчали из за того, что он не следует последней моде, но Энклаву было на это плевать. С открытыми оскорблениями обычно не приставали, а если и приставали... их проблемы. Не зря же юноша учился владеть шпагой и был солдатом. На слова сестры о его возлюбленной, Энклав ответил туманной улыбкой: - Всё возможно... - после чего оглядел девушку с неподдельным восхищением, - Да... Сестра, вы великолепны. Этот наряд и вправду вам идёт и подчёркивает вашу красоту. Уверен, что сегодня вы будете королевой бала. После этих слов юноша ещё раз с усмешкой окинул взглядом бальный зал и несколько поморщился: - И, всё таки, не люблю я эти мероприятия. Но, думаю, придётся потерпеть или устроить тут маленький ад. Так, чтобы разбавить общую унылость обстановки. Как вам это, сестрёнка? После этих слов юноша посмотрел на Софи с весёлой улыбкой.
Лайоли Бланш: Маленькая принцесса Аломонии взглянула на бальную залу с верха лестницы и сощурилась от яркого света. Сквозь прищуренные глаза зала внезапно показалась ей кастрюлей с супом, в котором варятся разноцветные овощи. Принцесса фыркнула и начала медленно спускаться вниз. Она прикрылась веером от ослепляющего света ламп и свечей и поспешила отойти подальше, к плохо освещённому балкону. Опершись о подоконник, Лайоли Бланш принялась осматриваться. Она чувствовала себя неуютно. Пары вертелись в танце, случайные партнёры осыпали друг друга комплиментами и поцелуями, вокруг танцующих толпились знатные дамы и кавалеры, сыпались новости, сплетни и шутки, лилось вино, звенели бокалы. Дешёвый фарс мужчин и безыскусные интриги женщин. Пышность и пафосность балов и развлечений виндарской королевской семьи вгоняли аломонскую принцессу в уныние. Она любила тихие семейные праздники, в которых принимали участие только родные и близкие люди. Лайоли огляделась по сторонам, не увидела ни брата, ни сестры и поёжилась от нахлынувшего чувства одиночества. Мимо прошёл слуга с подносом, на нём стояли закуски и напитки. Лайоли сняла с подноса бокал вина и пригубила терпкую алую жидкость. Улыбнулась двум проходившим мимо и отвесившим ей поклоны кавалерам. Прошла вдоль зала, как одинокая птичка. Ей явно не было места на этом балу.
Lilas Lorelin: На ней было блекло-голубое платье с прямой линией декольте и розовым бантиком на нем. Непышная юбки, не слишком тугой корсет, легкий блеск атласа. И лишь только вплетенные в густые черные волосы серебряные нити с жемчужинами выдавали легкое торжество наряда, отличающего его от обыденных костюмов. Ни колец, ни серег, ни прочих украшений и даже перчаток. Скромный веер в правой руке, подведенные розовым блеском губы. Лилас и без этого была красива. Но кому нужна красота той, которая не имеет возможности это оценить? Кому нужна девушка, коя не может радоваться солнечному свету и различить розовый цвет от зеленого? Кому нужна незрячая? К своему счастью, девушка уже свыклась с этой мыслью, посему факт о пожизненной слепоте более не приносил ей той дикой боли и обиды, как раньше. Но предательство единственного возлюбленного дало о себе знать. Лорелин не смогла это простить, поэтому настроения у нее не было. Королева отпустила девушку на бал сразу же, как только та помогла Ее Величеству с приготовлением к празднеству... -Вы слишком удручены, дорогая. Ступайте, развлекитесь. - С улыбкой молвила королева фрейлине. - Диана, Диана! Ты будешь сопровождать свою госпожу. Маленькая горничная склонилась в реверансе и помогла фрейлине дойти до зала. Поэтому Лилас сейчас здесь... Различая все ароматы духов, отмечая погрешности в музыке, она не находила для себя никакого развлечения. Она чувствовала все. Она все слышала. Но она смотрела вперед себя и ничего не могла увидеть... -Мадемаузель скучает? - спросил чей-то приглушенный баритон. Повернув голову и опустив незрячий взгляд на обладателя этого голоса, Лилас лишь молча простонала. -Вовсе нет. - Учтиво ответила она, прикрывая расстроенную улыбку голубым веером. - Мадемуазель ищет вдохновения. -Позвольте, а я не могу Вам в этом помочь? Он явно пытался заговорить с Лилас. Но ей этого не надо было. -Вряд ли. Простите. - И лишь поклоном головы дала понять, что беседа на этом окончена. Взгляд глаз цвета погашенной зелени стал тяжел и печален, как будто вся мировая скорбь собралась в одних лишь ее глазах. Хрупкие пальцы едва удерживали веер - подарок изменщика - от этого предательства вещь казалась неимоверно тяжелой. Тяжкие вздохи становились более частыми, в груди кололо от резкой боли. Голова шла кругом от запахов духов и чувства паранойи - ей казалось, что все над ней сейчас насмехаются. Хотелось убежать - но не куда. Так она и продолжила дальше стоять у стены, в одиночестве и ожидании чего-то волшебного...
Даниель Далмаджи: Еще вчера это казалось маэстро если не простым, то по меньшей мере исполнимым. И только сейчас, посреди напускной либо легкомысленной суеты бала, недальновидный художник осознал всю сложность ситуации. Ибо он умел рисовать и видеть - но не говорить. И найти нужные, верные слова, оказалось вдруг непосильной задачей, когда среди толпы ничего не значащих лиц маэстро Далмаджи наконец увидел одно-единственное, сиявшее для него искомым светом, который художник почти отчаялся увидеть здесь, при дворе, в напыщенных и надменных его обитателях. Что, скажете вы, может быть непосильного и тяжкого в том, чтобы назвать без сомнения прекрасную девушку своей музой, вдохновляться и творить ее образом, посвятить свое искусство - ибо именно этого желал Даниель? Разве этих слов недостаточно? И правда...а если восхитившая художника дивная муза слепа от рождения, как найти слова, которые не покажутся ей насмешкой, издевкой, подлым обманом, пошлым подтекстом? Именно ради незрячей фрейлины Ее Величества Далмаджи заставил себя придти на бал - и теперь не знал, что именно должен сказать и сделать. - Доброго вечера, мадемуазель Лорелин, - решился Даниель и мягко, дабы не испугать девушку неожиданным появлением, поклонился, памятуя, что она различает как-то это знак учтивости, - я, право, безгранично рад, что вы здесь, добрый ангел.
Lilas Lorelin: Становилось дурно - Лилас боялась, что вот-вот лишиться сознания. Приоткрыв губы, она старалась глубже дышать, и ее веер едва ли не выпал из хрупких рукх. Помимо духов, на нее давил стоящий в зале гул. Все говорили. Справа, слева, впереди, казалось, даже наверху - говорили везде! "Пожалуйста, тише..." - мысленно умоляла Лорелин, ощущая сильное головокружение, - "Замолчите... пожалуйста, не так громко..." На мгновение придворная дама представила, что может, действительно, потерять чувства. И как это будет выглядеть? Боже, она ведь опозорит не только себя, но еще и королеву, хотя бы тем, что такая немощная женщина состоит в ее свите! Нет, места при королеве Лилас лишиться не хотела. Да и позориться ей тоже особо не хотелось, а потому, собрав всю волю в кулак, она гордо выпрямилась, сжала сильнее веер и даже улыбнулась. Легко, но добродушно. Услышав подле себя чье-то присутствие, Катрин непроизвольно занервничала. Плавно обернувшись на обладателя голоса, молодая женщина внезапно мягко улыбнулась. -Даниель... вы ли то?... - приглушенно, но достаточно, чтобы ее услышали, проговорила виконтесса. В ответ на невидимый для нее поклон она склонилась в легком реверансе. - Маэстро, что же Вы говорите! - легко и мягко усмехнувшись, она опустила голову и смутилась. Почувствовав, как дрогнули руки и зарделись щеки, мадемуазель немедля приняла вновь свою стойкость и сдержанность благородной леди, но не без очарования и доброй ласки. Однако с каким трудом ей давалось держать себя в руках. -Я тоже рада, что вы здесь. Право, я никак не думала, что вы любитель подобных мероприятий... - виновато заметив, она пустым взглядом обратилась к залу. - Так шумно... скорее бы уже началось торжество. Мне любопытно, красив ли этот принц... Аломонии. Тихонько засмеявшись, она взволнованно обратилась к Даниелю, скрывая свои чувства теплой улыбкой: -Вы не будете так любезны остаться рядом со мной до начала торжества, маэстро?..
Флеретта Лигинфель: Держа за руку свою юную компаньонку и закадычную подружку Эстель Димуаре, Флеретта фон Лигинфель, дочь графа Серебряных Руд, звонко и заразительно хохотала над выкрутасами приглашённых на бал шутов. Эстель вторила ей. Отсмеявшись, Флеретта живо повернулась к подруге. - Здесь весело! Я так рада, что отец принял приглашение! - О да, - Эстель кивнула, обмахиваясь веером, в глазах её сверкали слёзы от смеха. - Здесь столько шикарных молодых людей! - Да, но... - Флеретта вдруг погрустнела, в глазах появилась романтическая поволока. - Ты надеешься увидеть Его? - тихо спросила Эстель, наклоняясь к подруге. - Конечно... - юная графиня вздохнула. - Но не будем грустить! - воскликнула она. - Идём танцевать, дорогая! Девушки быстро нашли себе партнёров среди множества свободных кавалеров. Флеретта с изумлением увидела Эстель в уютных объятиях Илимара дель Азмари, своего нынешнего любовника, и звонко рассмеялась, провожая взглядом парочку. Ей самой достался незнакомый кавалер в синих одеждах, молодой брюнет с зелёными глазами, с коим она тут же завязала оживлённую беседу. В изгибах и переливах танцевальных па они оказывались то в одной стороне зала, то в другой. Несмотря на то, что Флеретта без конца болтала, её глаза беспокойно шарили по залу в поисках кого-то, кого она так жаждала увидеть. Под конец танца она совсем поникла, потеряла интерес к кавалеру и поспешила раскланяться с ним, извинившись и сославшись на плохое самочувствие. Уединившись в углу зала, Флеретта фон Лигинфель поправила своё зелёное, как изумруд, блестящее платье, шоколадные локоны, идеально держащие форму и не рассыпавшиеся из эльфийской причёски даже во время танца, медленно зашагала вдоль стены. Здесь её и нашла Эстель. - Флеретта, ты в порядке? - Да, дорогая, всё в полном порядке, не переживай за меня, - тон голоса юной графини был изысканно-вежлив, и лишь громкий стук её сердца выдавал сильное волнение красавицы. Но на балу было шумно, и расслышать его было невозможно, что несказанно радовало девушку. "Где же он, ну где же он?" - терзала себя Флеретта.
Фелиция Де Ревьен: Шум, гвалт, перекрикивающие друг друга голоса, присущие скорее деревенскому рынку, нежели королевскому балу – всё это чрезвычайно утомляло Фелицию, не успевшую как следует отдохнуть после поездки. Путь отнял больше времени, чем она рассчитывала: неоднократно кучеру приходилось останавливать карету и расчищать дорогу от обломанных ветвей и даже целых поваленных деревьев – недавние ветра стали причиной немалых завалов на этой нечасто используемой жителями тех мест дороге. Какое счастье, что у моего покойного супруга, да хранит Господь его душу, был этот милый домик в столице… Искать сейчас, где нам остановиться, было бы выше моих сил... Несмотря на спешку, графиня, не без помощи Эстель (официально – ее служанки, неофициально – ближайшей подруги и помощницы), разумеется, успела привести себя в порядок и выглядела сейчас превосходно. Умеренно пышная нижняя юбка молочного цвета была искусно вышита золотой нитью, верхняя юбка и корсет - выполнены из переливающегося на свету светло-золотистого атласа, который в сочетании с чуть смугловатой кожей смотрелся восхитительно; лиф и край нижней юбки были украшены роскошным кружевом того же молочного цвета. Дополнением к наряду был изящный золотой гарнитур с чистейшими цитринами и маленькая, теряющаяся в завитках убранных наверх волос, золотая диадемка с теми же камнями. В целом создавался необычайно легкий, летящий образ, однако же на душе у графини этой легкости чрезвычайно недоставало… Ах, боже мой, какая самонадеянность с моей стороны – явиться вот так во дворец, будто меня здесь кто-то ждет… Ну с чего я решила, что через пять лет кто-то вспомнит представленную однажды на таком же балу юную провинциальную барышню, а тем более предложит ей место при дворе… Однако внешне Фелиция ничем не выдавала своего смятения. Пригубив терпкое красное вино – услужливые официанты постоянно пробегали мимо, - она продолжила ненавязчиво оглядывать присутствующих, даже не надеясь увидеть среди них знакомые лица. Постепенно спокойствие возвращалось к ней… Что ж, волноваться нет смысла, это может мне только повредить при общении… Спокойствие, Шарлин… Едва заметная улыбка появилась на ее губах. Привычное состояние уверенности вновь овладело девушкой. Как я понимаю, все ждут появления венценосных особ… О, это будет прелюбопытнейшее зрелище – встреча правящих домов двух королевств!.. Поставив на поднос официанта пустой бокал, Фелиция распахнула веер в тон платью и, чуть спрятавшись за ним, стала вместе со всеми ожидать появления главных персон…
Lorenzo de Pazzo: .Мадам де Бортляй чрезвычайно опасная, чрезвычайно неугомонная, чрезвычайно... чрезвычайная женщина. Слишком много "чрезвычайно"... Хорошо. В своем ярком и пестром наряде она смотрелась смешно и нелепо, но ее, женщину без комплексов, это нисколечко не смущало... так вот она, да-да, та самая мадам, подскочив вовремя к молодому скрипачу, подхватила его за локоть. -Сударь, извольте, я познакомлю вас со своей давнешней подружкой! Уверена, она вам придется по нраву... О, безусловно. А вот Лоренцо пришлось не по нраву то, что женщина была уже наполовину пьяна... но, как воспитанный дворянин, он благородно промолчал на это, и одарил собеседницу доброй улыбкой. -Очень любопытно. Знакомьте же... - кивнул он, и тотчас мадам Бортляй буквально понеслась к молодой женщине, протискивая за собою бедного музыканта... Ее пунцовые щеки покрыты слоем пудры - ужас. Ее губы ярко накрашены - мерзость. От нее пахло вином и дешевым парфюмом - просто отвратительно. Но ведь она считала себя на этом балу просто восхитительной. Пусть - Лоренцо не из тех, кто спорит... но, сказать честно, уж очень он не хотел знакомиться с подружкой этой мадам. Небось, старая кокетка... да, так он ее мысленно называл. .Тут случилось неожиданное... Отпустив делл Ольо, мадам с радостным смехом подбежала к какой-то девушке и буквально расцеловала ее в обе щеки по несколько раз, затискала в объятиях, все усыпая ее лестью.. затем обернулась к Лоренцо, помахав ему ладонью. -Ну же, ну же, де Паццо! Вот она, давайте я вас представлю друг другу! Лоренцо неуверенно подошел, окутанный сомнениями. Мадам, загораживающая "подружку", отошла... и тут то скрипач потерял дар речи. Все его представления о том, что подружка мадам Бортляй это слишком взрослая, заносчивая, молодящаяся и безумно некрасивая женщина, разлетелись в один миг. Сложно было назвать эту молодую девушку "подружкой" такой бойкой мадам... она, скорее, ей в дочери годилась. Молода - наверно, где-то такого же возраста, как и сам Лоренцо. Красива, что даже не с чем сравнить! Делл Ольо много знал красавиц, но... На какой-то момент ему даже стало жаль очаровательную особу, которая сейчас перед ним стояла - она, очевидно, давно знакома с мадам Бортляй. -Ах, детонька! Дай-ка я познакомлю тебя с этим очаровательным юношей! Лоренцо де Паццо, - с улыбкой провозгласила она, оборачиваясь к юноше, а потом опять к девушке, - Фелиция де Ревьен! Ах, Фелиция, ты знаешь, что Лоренцо - очаровательный и талантливый скрипач? Ты же любишь музыку! Ты бы только слышала, как он играет! А! Так сегодня же мы и услышим! - вспомнила болтушка. - А вот Фелиция у нас, к сожалению, несчастна. -Неужели? - наконец, подал голос Лоренцо, внимательно глядя на очаровательную собеседницу, от которой он уже был просто не в состоянии отвести взора. -Да! Вы представляете, ужас то какой? Вдовушка она у нас, муженек то ее Богу душу отдал.. Ох, ужас, да и только! Как мы все ей сожалеем, как сожалеем.. ну ничего, Фелиция у нас девушка видная, еще охамутает кого! Вот вы, к примеру, Лоренцо... что думаете о ней? Красива? Скрипач не мог не заметить, что при упоминании о муже на лице Фелиции проскользнула тень печали и скорби, а подобная откровенность мадам просто смущала молодую вдову. Не столько ее положению сочувствовал де Паццо, сколько тому, что сейчас ее так... грубо говоря, позорят. Он уже просто хотел удушить мадам. -Безусловно. Фелиция прекрасна. - Мягко проговорил музыкант, обратившись вновь к мадам. - Благодарю Вас, что познакомили нас. Но не оставите ли вы нас наедине? Я буду премного благодарен. Радостная и довольная тем, что сделала, мадам Бортляй закивала и буквально упорхнула, оставив наедине молодых людей. -Мне очень жаль. - Лишь коротко отметил делл Ольо, склонив учтиво голову. - Но тем не менее я рад знакомству, мадам. .Его улыбка была искренна и очаровательна - молодой человек был настроен явно на хороший контакт.
Фелиция Де Ревьен: Поразительно... Нет, иначе как "везением" это не назвать... Быть практически уверенной в том, что знакомые лица вряд ли промелькнут перед ней на этом балу, и встретить здесь ни кого иного, как мадам де Бортляй! О, эта женщина заслуживала особого внимания... Покойный супруг Фелиции был дружен с маркизом де Бортляй, и неудивительно, что однажды юной графине де Ревьен довелось быть представленной этой незаурядной супружеской паре. Маркиз, человек с военной выправкой, серьезный, чуть медлительный в словах и действиях (по крайней мире, в мирное время), строгий в соблюдении всех традиций и правил этикета, и и его супруга, шумная, чрезмерно общительная, зачастую бестактная, предпочитающая яркие, помпезные наряды и не знающая меры в макияже, выпивке и многом другом... Ведь что-то хранило этот неожиданный союз долгие годы! Однако мадам Бортляй была не так проста и глупа, как могло показаться на первый взгляд: Фелиция, незамедлительно записанная мадам к ней в "подружки" через несколько минут знакомства, в силу своей наблюдательности неоднократно замечала (в том числе и на себе) ее очень внимательный и довольно тяжелый взгляд, который буквально через секунду сменялся прежней беззаботностью и несколько раздражающей беспардонностью... В то же время графиня не могла не признать того, что мадам была в меру доброй и - справедливой женщиной; в целом отношение к ней у Фелиции было весьма двойственное... Встреча с маркизой на балу была крайне неожиданной и не сказать что очень уместной. Вначале мадам каким-то чудом выцепила графиню взглядом едва ли не с другого конца зала и, приветственно размахивая руками и веером, поспешила к ней, однако на полпути она, вероятно, заметила в толпе еще кого-то знакомого и резко сменила траекторию движения. Впрочем, Фелиция напрасно облегченно вздохнула, увидев это: буквально через пару минут неугомонная мадам де Бортляй снова неслась прямо на нее, протискиваясь сквозь толпу. Причем она явно вела кого-то за собой, но за пышными формами маркизы разглядеть ее спутника было практически невозможно. Подлетев к графине, мадам накинулась на нее с объятиями, поцелуями и бурными приветствиями, и лишь после этого отступила чуть в сторону, открыв взору Фелиции милого, обаятельного юношу. - Лоренцо де Паццо - Фелиция де Ревьен! - представила их друг другу маркиза и, не дав им вставить ни слова, тут же отрекомендовала ей Лоренцо как замечательного скрипача. Однако, на этом поток словоизлияний мадам не закончился, и она немедленно поведала юноше о вдовствующем положении Фелиции (спасибо чуткости этого молодого человека, очень тактично реагирующего на все слова маркизы: несмотря на то, что между Фелицией и покойным графом де Ревьен не было всепоглощающей страсти и безудержной любви, молодая девушка относилась к нему с большим уважением и теплотой, и потому печаль и скорбь ее были ничуть не наигранными). Впрочем, мадам Бортляй по просьбе Лоренцо довольно быстро покинула их, дав им возможность пообщаться тет-а-тет. -Мне очень жаль. - Лишь коротко отметил делл Ольо, склонив учтиво голову. - Но тем не менее я рад знакомству, мадам. Фелиция почувствовала искренность юного музыканта и потому признательно улыбнулась ему в ответ: - Благодарю вас, всё в порядке.. Я не первый год знакома с маркизой и за время нашего знакомства успела привыкнуть к ее манере общения. И...я тоже очень рада знакомству!.. Я здесь одна и, признаться, нахожусь в некотором замешательстве от такого количества незнакомых лиц вокруг.. - графиня чуть смущенно опустила взгляд. - А Вы здесь один, Лоренцо, или же Вас уже разыскивает Ваша дама сердца, обеспокоенная столь внезапным появлением этого урагана по имени мадам Бортляй? - Фелиция тихонько рассмеялась, чуть прикрывшись веером - в дань этикету.
полная версия страницы